Курить вышли в десять. Ничего необычного: стандартный утренний перекур, разбивающий первые четыре часа рабочего дня. Мои ребята и Таня, пребывающая в полубессознательном состоянии еще с пятницы, с прокурорской проверки. Она, конечно, наивная: думала, что скажет прокурорским о пятнице и те к ней не придут. А они пришли.
Обсудили это. И еще немного запросы, документы, что и откуда брать.
Потом приехала черная машина, махала мне из окна. Махала долго и упорно, но потом все-таки двинулась с места, начала искать место для парковки. А я стояла против солнца и никак сообразить не могла, чего она не едет, эта машина. Оказалось, меня увидели.
Ян припарковался, собрал с заднего сидения сумки, заблокировал двери. Всегда у него все как-то скомкано, суетливо. Движения словно неловкие, но это не правда на самом деле. Если присмотреться, то становится понятно, что он сильный и резкий, просто это не сразу замечаешь. А еще он почему-то горбиться, когда ходит, а если просто стоит, то осанка у него хорошая. Это странно: такие высокие люди либо всегда ссутуляться, либо не сгибаются вообще.
Мы зависли минут на десять в разговоре.
Я все-таки не понимаю свое руководство. Все они для меня какая-то сплошная нелогичная загадка, очень далекая действительность. Почему-то сложные вещи им не сложны вовсе; зато то, что мне просто и понятно, им тяжело. И я очень долго училась отрицать любую категоричность, всегда рассматривать вопросы с разных сторон, пытаться найти причину не только на поверхности. И все равно каждый раз что-то упускаю.
Не знаю, как надо думать, чтобы не упускать ничего.
Но мне стало легче. И если я подходила к машине Яна с твердой уверенностью, что сегодня днем скажу о решении уволиться, то после разговора уверенность испарилась. Да и прав Юрец - я не хочу увольняться на самом деле, просто не хочу делать вещи, которые не понимаю, как делать.